— Таким образом, мы всегда знаем численность жителей, — поясняет Соня. — Даже если кто-то хочет покинуть город, чтобы, например, поохотиться в горах, он должен сообщить об этом сюда. Если он не вернется, его комнату отдадут другому. На комнаты всегда есть спрос.

Могу себе представить.

— А твою комнату не отдали?

— Нет, потому что там живут еще и мама с Ноэлем.

Втроем в одной комнате…

Я тяжело вздыхаю, потому что у меня нет никакого желания стоять в очереди. Мне нужно к Джулиусу, а потом я хотела бы увидеться с Джексом!

Соня улыбается мне:

— Идем со мной, я всё улажу.

Мы подходим к темноволосой, пожилой женщине, которая на другом конце стойки регистрации принимает оружие у какого-то мужчины.

— В здании запрещено ношение оружия, — шепчет мне Соня. — Его хранят внизу, в сейфе.

Подходит наша очередь.

— Ваше имя? — спрашивает женщина, не поднимая глаз. Перед ней монитор в маленьком сером ящике. Одновременно она печатает что-то на клавиатуре, которая лежит перед ней на столе. Это, вероятно, своего рода компьютер, какими они были раньше. Если бы меня так не интересовали былые времена, я бы понятия не имела, что это за штука. Все-таки, сложно найти в Уайт-Сити материалы о временах до взрыва бомбы. Бóльшую их часть раздобыл для меня Марк. Я действительно многим ему обязана. Я даже скучаю по нему, но только как по другу. Мое сердце принадлежит Джексу.

— Соня Анайя вернулась, — говорит Соня, и женщина снова что-то печатает. На носу у нее балансируют очки. В Уайт-Сити в них нет необходимости — мы исправляем дефекты зрения при помощи лазера. Женщина морщит лоб и первый раз смотрит на Соню.

— Вы исчезли больше пяти месяцев назад!

— А теперь я вернулась, — отвечает Соня весело.

— И где же вы были так долго?

— В Уайт-Сити, чтобы раздобыть лекарства для моего сына.

— Ах, это вы! — На лице женщины отражается искреннее восхищение. — Вы — героиня. — Внезапно ее лицо мрачнеет. — Жаль, что у меня не было вашей смелости. — Вероятно, ее ребенок не выжил.

Она снова что-то набирает на клавиатуре и говорит:

— Хорошо, что вы вернулись. Надеюсь, проблема с водой в ближайшее время будет решена.

— Не сомневаюсь. — Соня покашливает, притягивая меня к себе. — Не могли бы вы оказать мне услугу и зарегистрировать новенькую?

Дама улыбается:

— С радостью. — Затем она обращается ко мне: — Вы прибыли из Уайт-Сити?

Я киваю.

— Ваша профессия?

— Хирург.

Женщина поднимает брови:

— Как у врача, у вас особый статус и вы можете жить в пирамиде. Я сейчас узнаю, нет ли свободной комнаты поближе к больнице.

Я облегченно выдыхаю.

Женщина тянется к устройству, которое выглядит как телефон, но от него идет кабель.

— Спутниковой связи нет, — поясняет мне Соня, — но сообщение возможно и таким образом тоже.

— Да, говорит, что она хирург, — объясняет женщина кому-то на другом конце линии. — Хорошо, я сейчас же пришлю ее наверх!

После того, как кладет трубку, она, наморщив лоб, смотрит на меня:

— Вы, наверняка, измотаны побегом, но в больнице сейчас чрезвычайная ситуация и может понадобиться любая помощь.

Джулиус!

— Без проблем, куда мне идти? — Мой пульс ускоряется.

— На пятый этаж.

Соня тянет меня за собой и говорит: «Я провожу ее!», хотя едва может дождаться встречи с семьей! Она такой замечательный человек.

* * *

Наступает утро. После разговора с мэром Форстером, который оказал мне радушный прием в Резуре, я могу посетить Джекса в тюрьме. Соня снова показывает мне дорогу. За руку она ведет своего шестилетнего сына Ноэля. Он бойкий парнишка с веснушками на носу и у него такие же черные волосы, как у его матери. По-видимому, отца у него нет. Интересно, он умер или они с Соней просто расстались? Я не осмеливаюсь спросить об этом, опасаясь разбередить старую рану.

Мы едем в наклонном лифте на подвальный этаж, где стоит надзиратель и наблюдает за длинным, пустым коридором. Из лифта я выхожу одна, Соня и Ноэль возвращаются наверх.

Я показываю мужчине разрешение на посещение, выданное мэром, после чего он приглашает следовать за ним. Я рада, что мэр Форстер добродушный человек. Он — крупный мужчина лет сорока пяти, — моложе, чем я думала, — принявший меня и повстанцев немного настороженно, но доброжелательно. Жителям Резура он тоже нравится. Хотя жизнь тяжелая, здесь царит справедливость, и каждый может делать, что он хочет, пока это никому не вредит. Каждый выполняет важную работу, получает достаточно еды и крышу над головой. Поскольку место в пирамиде ограничено, вокруг нее выстроили новые дома. Каждый помогает на благо сообщества. Конечно, и здесь есть те, кто не хочет следовать правилам, и такие попадают в тюрьму. По крайней мере, город чистый. Надсмотрщик ведет меня к металлической двери и открывает окошко в ней.

— У вас пять минут, — говорит он и исчезает.

— Сэм! — Джекс уже стоит у решетчатого окошка и улыбается мне. — Как ты?

Я тяжело сглатываю. Джекс выглядит здоровым, ясно, что его не мучили. Он небрит, глаза блестят.

— У меня всё хорошо. Ты как?

— Могло быть и лучше, но, по крайней мере, я смог по-настоящему выспаться. — Он понижает голос: — Здесь так одиноко.

Я судорожно вздыхаю и просовываю пальцы между прутьями решетки.

— Мне тоже тебя не хватает.

Он прижимает мои пальцы к своей покрытой щетиной щеке.

— Где тебя разместили?

— На пятом этаже, рядом с больницей. У меня там замечательная комната.

Комната на самом деле чудесная. Оконный фасад скошен, как и внешняя стена пирамиды, но внутренние стены вертикальные. И у меня удивительный вид на горы. Моя новая обитель обустроена как гостиничный номер, вероятно, даже мебель гостиничная: двуспальная кровать, письменный стол и небольшой гарнитур мягкой мебели. Мебель выглядит старой, но она не пыльная и в исправном состоянии. Только из кранов примыкающей ванной комнаты не течет чистая вода, но, чтобы помыться, ее использовать можно. Я также очень рада, что туалет работает — там всё равно, что вода не пригодна для питья.

В день на человека можно наполнить питьевой водой одну канистру, пока огромный бак в вестибюле еще не опустел. Поскольку повстанцы совсем недавно смогли тайно поставить воду наружу, в нём еще немного осталось, но это максимум на неделю.

— Как дела у Джулиуса? — спрашивает Джекс. — Он вернулся в Уайт-Сити?

Я со вздохом качаю головой.

— Сразу после прибытия мы прооперировали его. У него было кровоизлияние в мозг, от которого он мог бы умереть. В настоящий момент жизнь его вне опасности, он в коме. — Операция длилась три часа. Она шла изнурительно и непривычно, потому что в Резуре нет медиботов²⁰.

— Кто «мы»? — Джекс выгибает бровь. — Здесь есть еще врачи?

— Да, целых восемь, и пятнадцать медсестер, но они всё равно перегружены. Слишком много больных людей и практически никаких лекарств от серьезных заболеваний. Зато у доктора Никсона уже накопился превосходный опыт лечения травами, которые он выращивает сам.

Взгляд Джекса становится мрачным:

— Похоже, этот тип впечатлил тебя.

Я улыбаюсь:

— Да, так и есть, но не в том смысле, что ты подумал. Он, кстати, счастлив в отношениях, не беспокойся.

Взгляд Джекса остается мрачным. Он ревнив!

Моя улыбка становится шире:

— Он в отношениях с мужчиной.

Только сейчас Джекс расслабляется и сжимает мои пальцы:

— Помнишь, я сказал тебе, что никогда не смогу дать тебе то, чего ты хотела бы?

Я осторожно киваю, мои колени дрожат.

— Думаю, теперь я могу.

У меня перехватывает дыхание. Почему он говорит мне это здесь, внизу? Это только всё усложняет.

Он ненадолго отпускает мои пальцы, чтобы провести рукой по своим волосам.

— Я действительно не привык к такому эмоциональному хаосу. Это делает меня размазней.

— Я в этом сомневаюсь, — говорю я и наклоняюсь ближе к решетке. Для мня это делает Джекса еще привлекательнее. Мое сердце сильно бьется от любви, в животе порхают бабочки.